Краткое содержание романаДом
Михаил Пряслин приехал из Москвы, гостевал там у сестры Татьяны. Как в коммунизме побывал. Дача двухэтажная, квартира пять комнат, машина… Приехал — и сам стал ждать гостей из города, братьев Петра и Григория. Показывал им свой новый дом: сервант полированный, диван, тюлевые занавески, ковер. Мастерская, погреб, баня. Но те на все это внимания обращали мало, и ясно почему: в голове дорогая сестрица Лизавета засела. Михаил от сестры отказался после того, как та родила двойню. Не мог ей простить, что после смерти сына совсем немного времени прошло.
Для Лизы нет гостей желаннее братьев. Посидели за столом и пошли на кладбище: проведать маму, Васю, Степана Андреяновича. Там у Григория случился припадок. И хоть Лиза знала, что у него падучая, но все равно состояние брата ее напугало. А еще насторожило поведение Петра. Что же у них делается? Федор из тюрьмы не вылезает, ее саму Михаил с Татьяной не признают, а оказывается, еще у Петра с Григорием нелады.
Лиза братьям рассказывала, да и сами они видели, что народ в Пекашине другой стал. Раньше работали до упаду. А теперь положенное отработали — к избе. В совхозе полно мужиков, полно всякой техники — а дела не идут.
Для совхозников — вот времена! — разрешили продажу молока. По утрам и час, и два за ним стоят. А молока нет — и на работу не спешат. Ведь корова — это каторга. Нынешние не будут с ней возиться. Тот же Виктор Нетесов жить хочет по-городскому. Михаил вздумал его попрекнуть: отец, мол, тот, бывало, убивался за общее дело. «Заодно и Валю с матерью убил, — ответил Виктор. — А я хочу не могилы для своей семьи устраивать, а жизнь».
За дни отпуска Петр вдоль и поперек исходил дом сестры. Если б не знал вживе Степана Андреяновича, сказал бы, что богатырь его ставил. И Петр решил отстраивать старый пряслинский дом. А Григорий стал за няньку Лизиным двойнятам, потому что саму Лизу Таборский, управляющий, поставил на телятник за болотом. Шла к телятнику — навстречу почтовый автобус. И первым спрыгнул с его подножки… Егорша, от которого двадцать лет не было ни слуху ни духу.
Дружкам Егорша рассказывал: везде побывал, всю Сибирь вдоль и поперек исколесил и бабья всякого перебрал — не пересчитать. Богомольный дед Евсей Мошкин ему и скажи: «Не девок ты губил, Егорий, а себя. Земля держится на таких, как Михаил да Лизавета Пряслина!»
«Ах, так! — распалился Егорша. — Ну, посмотрим, как эти самые, на которых земля держится, у меня в ногах ползать будут». И продал дом Пахе-рыбнадзору. А в суд на Егоршу, на родного внука Степана Андреяновича, Лиза подавать не хотела. Что ж законы — а она по законам своей совести живет. Михаилу поначалу управляющий Таборский так нравился, как редко кто из начальства — деловой. Раскусил он его, когда стали сеять кукурузу. Не росла «царица полей» в Пекашине, и Михаил сказал: сейте без меня. Таборский пытался его вразумить: не все равно, за что тебе платят по высшему тарифу? С того времени пошла у них с Таборским война. Потому что ловчила Таборский, но ловкий, не ухватить.
А тут мужики на работе сообщили новость: Виктор Нетесов да агрономша написали на Таборского заявление в область. И приехало начальство — управляющего чесать. Пряслин теперь смотрел на Виктора с нежностью: он веру в человека в нем воскресил. Ведь он думал, что в Пекашине у людей теперь только и дум, что зашибить деньгу, набить дом сервантами, детей пристроить да бутылку раздавить. Неделю ждали, что будет. И наконец, узнали: Таборского сняли. А новым управляющим назначили… Виктора Нетесова. Ну, у этого порядок будет, не зря его немцем прозвали. Машина, а не человек.
Паха-рыбнадзор тем временем разрубил ставровский дом и увез половину. Стал Егорша подходить к селу, перекинул глаза к знакомой лиственнице — а в небе торчит уродина, остаток дедова дома со свежими белыми торцами. Только коня с крыши не взял Паха. И Лизе загорелось поставить его на прежнюю пряслинскую, Петром отремонтированную избу.
Когда Михаил узнал, что Лизу придавило бревном и ее увезли в районную больницу, сразу кинулся туда. За все винил себя: не уберег ни Лизу, ни братьев. Шел и вдруг вспомнил тот день, когда на войну уходил отец.
Вы прочитали краткое содержание романа «Дом». Предлагаем вам также посетить раздел Краткие содержания, чтобы ознакомиться с изложениями других популярных писателей.
Память о Федоре Абрамове
Память о нем после смерти не угасла. И сегодня его голос звучит в переиздаваемых книгах, монографиях и статьях о нем. Вечера памяти неоднократно проводились в Москве, Петербурге, Архангельске, Мариуполе, Верколе, Кирове.
О том, что память о нем не угасла, свидетельствуют и известные афоризмы Абрамова Федора Александровича: «Научиться писать стихи нельзя», «Все великое в искусстве в единственном числе», «Надо быть не правдоискателем, а правдоустроителем» и др., которые часто цитируются.
Творчество его не забыто. Были поставлены многочисленные спектакли по произведениям Федора Абрамова. Произведения его были инсценированы на сценах множества театров нашей страны. Среди самых долговечных и лучших спектаклей можно о и «Братья и сестры» в МДТ (сегодня — «Театр Европы»). Режиссер-постановщик их — Лев Додин.
Федор Абрамов — писатель и контрразведчик, живший в непростое для нашей страны время. Он был тесно связан с простым народом, заботился о судьбах нашей страны. Важные вопросы поднимал в своем творчестве Федор Абрамов. Книги автора знают и любят и сегодня.
Открытое письмо
Впрочем, отношения с земляками у Абрамова не всегда были благостно добрососедскими. Ходил-ходил писатель по деревне, смотрел-смотрел на нравы да порядки в совхозе да сельсовете — и разразился в августе 1979 года открытым письмом землякам в районной газете «Пинежская правда» под заголовком «Чем живем-кормимся». Автор лично в редакцию приезжал (я тогда в ней был начинающим корреспондентом), следил на верстке, чтоб ни одной буквы не поменяли. А волноваться было за что! Виданое ли дело — при почти развитом социализме сравнивать надои в Верколе и недалекой Финляндии, нынешний корпус деревенских депутатов (25 человек!) и единственного старосту при царском режиме! И тыкать односельчан лицами в вековечные лужи в центре деревни. И смачно описывать смрадный телятник, именуемый в деревне концлагерем…
Добродушные северяне прочитали, посудачили («а ведь правду говорит Федор-от!»*), да и стерпели бы. Но недаром с того письма родилась присказка «Молвлено на Пинеге — аукнулось по всей стране». Письмо без ведома автора, убрав резкости, перепечатали в «Правде», начались обсуждения с уклоном: «правда-то правда, но не надо сгущать…». До сбора подписей земляков под письмом протеста, как десять лет назад после очерка «Вокруг да около», в этот раз не дошло, но здоровья у писателя «протестанты» отняли немало.
Спросил я во время той встречи у Людмилы Владимировны, как пережил это время Федор Александрович.
— В те годы, — отвечала она, — кто-то из друзей говорил Абрамову: «Ну как ты можешь после таких писем снова ехать в Верколу, разговаривать с ними». А он резко отвечал: «Как можно на людей обижаться, они же не понимали, что делали, подписывая эти составленные в казенных кабинетах письма, надо быть добрее, мудрее».
И еще четыре лета ездил Федор Александрович в родную Верколу, сам настаивал, чтоб собирали сельский сход с обсуждением ситуации, организовывал встречу с читателями в райцентре, где обсуждались проблемы народные…
Летом Веркола утопает в зелени.
Сюжет
Пафос романа определяет мысль об единении народа перед общей бедой, о его способности к взаимопомощи, самоотречению и самопожертвованию.
Действие романа происходит весной-осенью 1942 года, когда в результате тяжёлых поражений Красная армия продолжала отступать, оставляя хлебородные районы страны. Тяжкий труд по снабжению армии и тыла хлебом ложится на плечи женщин, стариков и подростков в сёлах отдалённых от фронта районов. Роман разворачивается на русском Севере, в верховьях реки Пинега, в старинном, наполовину старообрядческом селе Пекашино. Среди бескрайних лесов на скудных почвах оставшиеся жители села, отдавшего на фронт шесть десятков мужчин, в полуголодное время трудятся, чтобы вырастить больший урожай для фронта и тыла, выжить самим.
На собрании в бывшей церкви, ныне используемой как клуб, колхозники стихийно, под нечаянным воздействием районного уполномоченного по урожаю, раненого фронтовика Лукашина, снимают с должности председателя колхоза и назначают нового, бывшего бригадира Анфису Петровну Минину. Новый председатель сталкивается с нехваткой рабочих рук, продуктов для крестьян, кормов. Против неё настроен один из бригадиров, Фёдор Капитонович, сумевший втереться в доверие районному начальству. Однако, воодушевлённая доверием крестьян, Анфиса включается в работу.
В романе последовательно описываются этапы и тяготы крестьянского труда и быта в военное время. Похоронка приходит в семью стариков Степана Андеяновича и Макаровны, и старая мать умирает, не в силах вынести смерть сына. Степан Андреянович, много лет собиравший добро в надежде на возвращение к личному хозяйству его сына-комиссара, теперь отдаёт сделанные своими руками вещи для фронта. Получает похоронку Анна Пряслина, мать шестерых детей. Она не может выполнить умноженные войной ежедневные нормы колхозной работы и решается набрать для голодных детей мешочек собранных колосьев. Председатель колхоза застаёт её на горячем, но решает утаить поступок Анны, за который той грозит 10 лет заключения. Анне в её семейных тяготах помогает старший, 14-летний сын Мишка, который своим трудом и умелостью на колхозных работах заслуживает уважение старших. Во время лесного пожара, угрожающего урожаю, Мишка бросается помочь птице, которая не может спасти находящихся в гнезде птенцов; однако помощь нужна уже самому Мишке, и бросившаяся ему на помощь 19-летний комсорг Настя почти полностью обгорает.
Председателя колхоза Анфису Минину, несмотря на противодействие коррумпированного партийного функционера, принимают кандидатом в партию. Анфиса и Лукашин охвачены взаимным чувством, но сдерживают себя, помня о военном времени и долге. Лукашин, мучимый виной за то, что почти поддался ласкам деревенской красавицы Варвары, и сознанием своего фактического безделья среди тяжело работающих людей, стремится поскорее вернуться на фронт.
«Дом»
Заключительным в серии «Братья и сестры» романом является «Дом». Он был опубликован в 1978 году. Это произведение посвящено действительности, современной автору — деревне 1970-х годов. Для Абрамова «дом» является одним из самых важных понятий. Оно заключает в себе все аспекты существования человека — личную жизнь отдельной семьи, общественную жизнь села, а также ситуацию в нашей стране в целом. Федор Александрович осознавал, что положение русского народа неблагополучно. Однако он все-таки искал представителей его, благодаря котором можно было бы сохранить надежду на то, что исконно русский характер возродится, а полуразрушенный «дом» будет заново отстроен историей.
История написания
Уцелев после тяжелого ранения под Ленинградом, после госпиталя, летом 1942 года во время отпуска по ранению 22-летний Фёдор Абрамов оказался в родном краю и запомнил на всю жизнь борьбу крестьян за урожай. Фёдор Абрамов начал писать первые главы романа, будучи преподавателем филологического факультета Ленинградского университета, в летние каникулы 1950 года на хуторе Дорище Новгородской области, и писал шесть лет. В течение двух лет роман не принимали к публикации, писателю отказали журналы «Октябрь» и «Новый мир». В 1958 году роман «Братья и сёстры» был опубликован в журнале «Нева» и сразу был встречен критикой доброжелательно: за 1959—1960 годы появилось более тридцати рецензий в газетах и журналах. В 1959 году роман вышел отдельной книгой в Лениздате, в 1960 — в «Роман-газете», в 1961 был впервые переведён и издан в Чехословакии.
В 1985 году «Братья и сёстры» были адаптированы для театральной постановки. Спектакль имел большой успех в стране и за рубежом (Государственная премия СССР за 1986 г.).
В 2014 году по данному роману и остальным частям тетралогии был снят телесериал «Две зимы и три лета».
«Братья и сестры» — роман и цикл произведений
«Братья и сестры» — первый роман Абрамова. Он посвящен жизни деревни в период Великой Отечественной войны. Роман был напечатан в 1958 году. Абрамов объяснил причину его появления невозможностью забыть о подвиге, который совершила русская баба. В 1941 году она открыла второй фронт, возможно, такой же тяжелый, как и фронт русского мужика. Это произведение позднее даст название целому циклу. Кроме этого, в него войдут еще 3 романа: «Дом», «Пути-перепутья» и «Две зимы и три лета». Сначала автор назвал свой цикл «Пряслины», на первый план выводя повествование о семье Пряслиных из деревни Пекашино. Однако такое название сужало замысел Федора Александровича, поэтому он его заменил на «Братья и сестры».
Цикл произведений был создан с тем, чтобы оспорить точку зрения, доминировавшую в литературе 1940-1950 годов. Русская деревня рассматривалась многими авторами как край благополучия. Произведение стало практическим подтверждением высказанной Федором Александровичем в 1954 году в статье позиции. Тогда он подверг резкой критике произведения С. Бабаевского, Г. Николаевой и Ю. Лаптева, признанные в качестве образцовых официальной критикой
Федор Александрович предъявил важное литературное требование — необходимо показывать правду, даже если она нелицеприятна
Дом на угоре
Весной 1991 года, через восемь лет после смерти писателя, я встречался в Ленинграде с Людмилой Владимировной и на правах земляка Федора Александровича расспрашивал о тех летних поездках в Верколу.
— Он очень дорожил мнением односельчан о себе даже по мелким бытовым вопросам, — рассказывала вдова. — Едет, бывало, и расстраивается — опять я в том же костюме, что и прошлый раз, люди подумают, что плохо живу. Очень переживал, что по деревне шепоток ходил, мол, у писателя-то самый худенький дом…
Людмила Абрамова-Крутикова и Федор Абрамов в собственном огороде. Сейчас на этом месте их могилы.
Фёдор Александрович Абрамов. Братья и сёстры
Пекашинский
мужик Степан Андреянович Ставров срубил дом на склоне горы, в прохладном
сумраке огромной лиственницы. Да не дом — хоромину двухэтажную с маленькой
боковой избой в придачу.
Шла
война. В Пекашине остались старики, дети да бабы. Без догляда на глазах ветшали
и разваливались постройки. Но у Ставрова дом — крепкий, добротный, на все
времена. Подкосила крепкого старика похоронка на сына. Остался он со старухой и
внуком Егоршей.
Не
обошла беда и семью Анны Пряслиной: погиб муж Иван, единственный кормилец. А у Анны-то
ребята мал мала меньше — Мишка, Лизка, близнецы Петька с Гришкой, Федюшка да Татьянка.
В деревне бабу звали Анной-куколкой. Была она маленькая да тончавая, с лица
хороша, а работница никакая. Два дня прошло с тех пор, как получили похоронку и
на пустовавшее за столом место отца сел старший, Мишка. Мать смахнула с лица
слезу и молча кивнула головой.
Самой
ей было ребят не вытянуть. Она и так, чтобы выполнить норму, до ночи оставалась
на пашне. В один из дней, когда работали с женками, увидели незнакомца. Рука на
перевязи. Оказалось, он с фронта. Посидел, потолковал с бабами о колхозной
жизни, и уж на прощание спросили, как его звать-величать да из какой он деревни.
«Лукашин, — ответил тот, — Иван Дмитриевич. Из райкома к вам на посевную
послан».
Посевная
была ох и трудная. Людей-то мало, а из райкома приказано посевные площади
увеличивать: фронту нужен хлеб. Неожиданно для всех незаменимым работником
оказался Мишка Пряслин. Чего-чего не делал в свои четырнадцать лет. В колхозе
работал за взрослого мужика, да ещё и на семью. У его сестры, двенадцатилетней
Лизки, дел да хлопот тоже были полны руки. Печь истопить, с коровой управиться,
ребятишек покормить, в избе убрать, бельишко постирать…
За
посевной — покос, потом уборочная… Председатель колхоза Анфиса Минина
возвращалась в свою пустую избу поздно вечером и, не раздеваясь, падала на постель.
А чуть свет, она уже на ногах — доит корову, а сама со страхом думает, что в колхозной
кладовой кончается хлеб. И все равно — счастливая. Потому что вспомнила, как в правлении
говорила с Иваном Дмитриевичем.
Осень
не за горами. Ребята скоро в школу пойдут, а Мишка Пряслин — на лесозаготовки.
Надо семью тянуть. Дуняшка же Иняхина надумала учиться в техникуме. Подарила
Мише на прощание кружевной платочек.
Сводки
с фронта все тревожней. Немцы уже вышли к Волге. И в райкоме, наконец,
откликнулись на неотступную просьбу Лукашина — отпустили воевать. Хотел он напоследок
объясниться с Анфисой, да не вышло. Наутро она сама нарочно уехала на сенопункт,
и туда примчалась к ней Варвара Иняхина. Клялась всем на свете, что ничего у нее
не было с Лукашиным. Рванулась Анфиса к переводу, у самой воды спрыгнула с коня
на мокрый песок. На том берегу мелькнула и растаяла фигура Лукашина.
И.
Н. Слюсарева